Обменявшись приветствиями и поздравлениями, они сели, отметили, какой усталый вид у них обоих, и стали строить предположения на предмет того, сколько лет жизни у них унесет этот потогонный график.

Они заказали по отбивной и бутылку каберне, после чего направились к салат-бару нагружать тарелки.

Беннету не терпелось поведать лучшему другу о своем новом назначении, но расслышать друг друга было почти невозможно. Рядом сидела веселая и шумная компания, с каждой минутой делающаяся все веселее и шумнее. В конце концов друзьям пришлось отложить разговоры на потом и приняться за еду.

По всей видимости, это было семейное торжество, и глава семейства, приземистый лысоватый человек, громким голосом с гнусавинкой рассказывал анекдоты.

Наблюдать за ним было любопытно. Его стремление быть в центре внимания — не только своего стола, но и всего ресторана — не оставляло у Барни с Беном сомнений в том, что он страдает комплексом неполноценности.

Это стало еще более очевидным, когда официант в белом поварском колпаке прикатил большую тележку с блюдом, где под сверкающей стальной крышкой покоился длинный сочный жареный окорок без кости, который предстояло нарезать на глазах у клиентов.

— Выпьем за бычков! — возвестил крепыш.

Компания ответила дружными хлопками, свистом и радостными возгласами.

Тогда толстяк внес невероятное предложение:

— С кем поспорить, что я могу целиком заглотить эту ногу?

— Ничего не выйдет, Карло, — отмахнулся кто-то из мужчин. — Этого не сделает даже конь.

Карло изобразил возмущение.

— А на пари, Чет? — Он залез в карман, вынул пачку купюр и извлек стодолларовую бумажку. — Ставлю сто баксов на то, что смогу съесть этот ростбиф целиком. Или гони деньги, или не выступай!

— Отлично, — со смехом ответил Чет, — это будут самые легкие сто баксов в моей жизни. Погнали!

Под заинтересованными взорами всего ресторана Карло отстранил официанта и принялся выписывать вокруг блюда круги, словно матадор вокруг быка.

Наконец он шагнул вперед, схватил оковалок обеими руками и поднял над головой, демонстрируя публике. Со всех сторон раздались хлопки и ободряющие возгласы, тихо было только за столиком врачей.

До Барни донесся голос одного из родственников Карло:

— Я видел, как он здоровенные куски глотает, но такого большого еще не случалось! Метит в Книгу рекордов Гиннесса.

Толпа разом смолкла, и напряжение в воздухе усилилось.

Карло начал запихивать себе в рот неимоверных размеров кусок, а публика прямо-таки обезумела.

Через минуту он едва дышал.

Гортань почти полностью была заблокирована, он практически не мог дышать. Хватаясь руками за горло, он попятился, отчаянно пытаясь вытащить мясо обратно. Лицо его тем временем приобретало синюшный оттенок.

Жена взвизгнула. Окружающие застыли в оцепенении.

Барни с Беннетом действовали автоматически.

Барни растолкал быстро разрастающуюся толпу и бросился к задыхающемуся мужчине.

Жена Карло, обезумев, пыталась вытащить мясо у мужа изо рта, но тут подоспел Барни и резко ее оттолкнул.

— Что еще за… — завизжала женщина.

— Дайте место! Дайте мне место! Я врач. Все в сторону! — резко командовал он.

Сейчас было не до церемоний.

Барни начал проводить стандартные мероприятия по устранению из трахеи постороннего предмета, который преграждает воздуху путь в легкие. Он встал у Карло за головой, обхватил пострадавшего руками за упитанный живот и сжал правый кулак. После этого короткими, энергичными тычками снизу вверх стал надавливать ему на живот между пупком и грудной клеткой.

Ничего не получалось. Дыхательные пути были полностью перекрыты.

Теперь рядом с ним был уже и Беннет.

— Бен, — крикнул Барни, — через полминуты он умрет!

Беннет знал, что предпринять.

— Трахеотомию! Быстро клади его!

Мужчина уже был без сознания и обмяк на руках у Барни. Тот положил его на пол. Зрители как завороженные следили за разворачивающейся драмой.

Беннет схватил с ближайшего стола острый нож, нагнулся и вонзил его кончик в основание гортани пострадавшего. Из раны хлынула кровь.

Родственники Карло вдруг пришли в неистовство. Раздались истерические вопли:

— Зарезал!

— Черномазый решил его убить!

— Помогите!

— Полиция!

— Убивают!

Барни героически удерживал Карло в неподвижном положении, но тут один из барменов подскочил и стал оттаскивать Беннета.

— Идиот, пусти его! — заорал Барни. — Он хирург! Он пытается его спасти!

Бармен либо не расслышал, либо не захотел его услышать и продолжал тянуть Беннета за ноги. Для вежливых объяснений времени не было. Беннет стукнул его кулаком в солнечное сплетение, и тот согнулся пополам.

Толпа в страхе отпрянула.

— Я врач, черт бы вас всех побрал! — выкрикнул Беннет, едва владея собой.

Барни крикнул ему снизу:

— Бен, давай! Неси что-нибудь вместо троакара, чтобы дать ему воздуха!

Беннет поискал глазами, но ничего подходящего не нашел. Тут он увидел, что у официанта из нагрудного кармана торчит шариковая ручка. Он моментально выхватил ее, разломил пополам, достал стержень и протянул внешний жесткий цилиндр Барни. Тот мигом вставил стержень в надрез на горле Карло, чтобы обеспечить приток воздуха к легким.

Потом крикнул Бену:

— А с кровотечением что будем делать? Есть чем заменить зажим?

— Нет, Барн, откуда. Оставайся возле него и следи, чтобы щель…

Его слова потонули в реве сирен. Бармен успел нажать кнопку сигнализации, и по тревоге примчался наряд из расположенного в каких-то восьмистах метрах полицейского участка.

Внезапно заведение заполонили люди в мундирах.

Они быстро оценили обстановку: чернокожий с ножом в руке стоит над распростертым на полу белым, у которого из горла хлещет кровь. Полиция действовала быстро и решительно.

Втроем офицеры навалились на Беннета. Двое держали ему руки, а третий безжалостно колотил по лицу и корпусу, пока он не рухнул на пол, где его продолжали бить, теперь уже ногами.

Барни знал сейчас только одно: надо держать открытой щель в гортани пострадавшего. Поэтому он не мог прийти на помощь другу, а лишь взревел, как раненый бык:

— Мерзавцы! Он же врач! Он только что спас ему жизнь. Не троньте его!